Почему одни люди получают от Бога просимое, а другие как ни стараются – не могут вымолить помощи. О чем и как правильно нужно просить у Бога и когда ждать от Него ответа –  размышления иерея Михаила Немнонова.

Не говорите: «Как было бы хорошо, если бы произошло то-то и то-то…» Лучше подумайте, как сделать так, чтобы это действительно произошло, или как жить без этого…
«Да будет воля Твоя…» (Мф. 6, 10). Или, по апостолу Павлу, «не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12, 2).
Благая – потому что она всегда во благо. Угодная – потому что и нам самим в конечном итоге будет в радость все, что Господь дает нам принять и совершить в этой жизни. Совершенная – потому что воля Божия превосходнее всех наших планов, чувств и желаний.
Воля Божия – то, что происходит с нами, но также и то, что мы должны делать. Чтобы жить в согласии с нею, нужно вначале примириться с теми обстоятельствами нашей жизни, которые не зависят от нас, а затем сосредоточить все внимание и силы на своих поступках, которые только от нас и зависят.
Предвижу вопрос: «Моя жизнь – это сплошной кошмар, и сколько же можно с этим мириться?» Но дело в том, что до тех пор, пока мы не приняли наши внешние обстоятельства как из руки Божией, они не изменятся.
Даже материальные блага и сохранение жизни во многом зависят именно от умения смириться и перетерпеть то, что нам в тягость. В житии преподобного  Серафима Вырицкого  (день памяти — 3 апреля) описан такой случай.

Будущий старец – в начале ХХ века он был преуспевающим купцом и миллионером – возвращался однажды из длительной заграничной поездки и уже в Петербурге по дороге домой увидел сидевшего на мостовой крестьянина в ветхой одежде, повторявшего: – Не как ты хочешь, а как Бог даст!

Почувствовав, что ему нужно поговорить с этим крестьянином, Василий Николаевич – таково было мирское имя преподобного Серафима Вырицкого – пригласил его в свою карету и стал расспрашивать.
Оказалось, что у крестьянина в родной деревне остались больные тифом семеро детей, жена и отец. Соседи им не помогали и вообще не заходили в их дом, так как боялись заразиться. Решили они продать лошадь и купить на вырученные деньги корову. Лошадь мужик продал, но у него отняли деньги, а так как он был слаб от голода, то и не смог за себя постоять.
Вернуться домой с пустыми руками крестьянин не мог. Тогда он в отчаянии сел на мостовую, заплакал и только повторял:
– Не как ты хочешь, а как Бог даст!
Василий Николаевич поехал на рынок, купил пару лошадей, телегу, нагрузил ее продуктами, привязал к ней корову, затем подвел крестьянина к телеге и дал ему в руки вожжи. Тот стал отказываться, не веря своему счастью, на что получил ответ:
– Не как ты хочешь, а как Бог даст!
После этого Василий Николаевич приехал к себе домой и вызвал парикмахера. Тот пригласил его сесть в кресло, но будущий старец взволнованно ходил по комнате, повторяя:
– Не как ты хочешь, а как Бог даст!
Парикмахер еще раз предложил ему сесть, но снова услышал в ответ:
– Не как ты хочешь, а как Бог даст!
Тогда парикмахер вдруг упал на колени:
– Барин, откуда ты узнал про меня, окаянного? – и признался, что хотел убить его и orрабить [1].

Конечно, оба описанных здесь случая – дело особого Промысла Божьего. Если мы с вами сядем на мостовую со словами: «Не как ты хочешь, а как Бог даст», в ожидании, когда нам подарят «Мерседес» и кредитную карточку, может статься, что мы ничего не получим.
Отметим в этом рассказе лишь две характерные черты. Василий Николаевич встретил крестьянина не в трактире, не под забором и не при попытке повеситься. В самых отчаянных обстоятельствах, не имея даже сил идти дальше, он думал о Промысле Божием, – без ропота, но с полным сознанием, что ни один волос без воли Божией не упадет с его головы. С другой стороны, сам Василий Николаевич, вероятно, думал о том же, когда парикмахер любезно приглашал его сесть. Вспоминается старинный обычай читать в минуты опасности 90-й псалом «Живый в помощи Вышняго» – не как «православное заклинание», а чтобы привести самого себя в должное расположение духа.
Кроме самой жизни и средств к существованию, мы еще дорожим здоровьем. Вспоминается давно прочитанный рассказ об исцелении: не ручаюсь за дословную его передачу, но постараюсь как можно точнее припомнить сами события.

      У одной молодой семьи где-то на Западе в первой половине ХХ века заболел менингитом 4-летний ребенок. Доставив его в больницу, родители вернулись домой, как вдруг поздно вечером зазвонил телефон. По рассказу матери, телефон звонил четырнадцать раз, прежде чем она нашла в себе мужество поднять трубку. И действительно, звонил врач из больницы и просил их срочно приехать.
Малышу были сделаны лекарственные инъекции, но его состояние не менялось к лучшему. Температура то опускалась, то вновь поднималась, и было похоже, что начинается отек мозга. На то, чтобы выжить, врачи оставляли ребенку один шанс из четырех.
По дороге домой родители остановили машину у первого же храма, оказавшегося у них на пути. Они не были православными, да и храм этот тоже едва ли был православным. И вот, эти два человека приняли единственно верное решение. Они были готовы принять все, как есть, если Богу угодно забрать их ребенка.
«Господи, да совершится воля Твоя», – такой была их молитва. И здесь измученные родители впервые за последние дни ощутили покой и умиротворение.

С этими словами: «Господи, да совершится воля Твоя», – они вернулись домой. Вскоре им снова позвонил врач из больницы, чтобы сообщить, что кризис прошел, и состояние их малыша улучшается.

Кто-нибудь спросит: почему же одни исцеляются, даже когда не просят об этом, а другие не исцеляются, обращаясь к Богу со всем упованием? Может быть, потому, что у каждого из нас – своя чаша скорбей, которую он должен испить, но при этом от нас зависит, что мы сможем извлечь для себя из этого. Терпение болезни – это не какая-то «нечеловеческая жизнь» в обмен на неведомые небесные блага. Это именно «человеческая» жизнь и небесные блага – в итоге.

       Описан случай, когда в древности в одном монастыре среди братии было три человека: один прекрасно безмолвствовал, другой был болен и благодарил Бога, а третий усердно ходил на послушания. Когда им пришло время давать ответ за свою жизнь, все они перед Богом оказались в равном достоинстве.
Замечено, что тяжелобольные люди, сумевшие принять свою болезнь без ропота и вопросов вроде «почему я, а не мой сосед», живут с радостью, неведомой нам, не умеющим пользоваться своим здоровьем.

           Помню, когда я был еще прихожанином в храме «Всех скорбящих Радость»  на Большой Ордынке, часто видел в храме мальчика лет 14–15 на костылях. Мы не были с ним знакомы,– не знаю, был ли он инвалидом или получил тяжелую травму. По крайней мере, было видно, что он успел уже свыкнуться со своим положением. Его правая нога была в подвешенном и полусогнутом состоянии, – похоже, была сильно повреждена ступня.
Что меня поразило, так это спокойствие и радость у него на лице. Понятно, что радостного в его положении был немного, – это была радость иного порядка, – духовная радость, радость человека, сумевшего принять из руки Божией свою скорбь как горькое, но спасительное лекарство.

           Я знаю священника, который до принятия сана был начальником на железной дороге, имел несколько сот человек в подчинении и зарплату, на которую мог без особых забот содержать жену, троих детей и себя. Семья, квартира, машина, свободное время… Вся его трудовая книжка исписана благодарностями за проявленную бдительность (то есть за избавление людей от угрозы для жизни).
И вот, когда В.Н. исполнилось сорок лет (это было в начале 90-х годов минувшего века), ему предложили принять сан священника. В.Н. был человеком глубоко церковным, имел серьезного духовника (правда, в тот момент, насколько я помню, его духовник уже предстал пред Богом) и жил церковной жизнью не от случая к случаю, а с полным сознанием и ответственностью.
И все же, получив предложение, В. Н. решился не сразу. Устроенная со всех сторон мирская жизнь казалась как никогда привлекательной. Храм, где ему предстояло служить, представлял собою печальное зрелище. Жена была человеком мирским и отнеслась к предстоящему рукоположению без большого восторга. Поразмыслив, В.Н. сказал себе: «Ну, выбирай, – или земное, или небесное». И выбрал.
Ему предоставили большой дом возле храма (храм находится километрах в тридцати от городка, где они жили). Немного пожив там, жена собрала вещи и пригласила отца В. почаще навещать ее в их квартире. Обливаясь слезами, он встал в алтаре перед Престолом и сказал: «Господи, Ты наказал, Ты и помоги». Без ропота и без претензии: «Просите – и дастся вам». Так дальше и жили: она приезжала на субботу и воскресенье, он приезжал домой на понедельник, а в остальное время она с детьми – дома, он один – в храме.
Дальше – больше. Через несколько лет его жена умерла. Ей сделали давно запланированную операцию, после которой неожиданно оторвался тромб и вызвал мгновенную смерть.
Храм уже был отстроен и полон людьми, и к тому времени отец В. получил и другой полуразрушенный храм, который тоже теперь восстановлен. На его попечении остались два сына-подростка. Оба были не против церковной жизни, но и не против жизни мирской. Борьба за детей продолжалась несколько лет. В итоге один из них стал священником, другой помогает отцу и брату.
А над всем этим – та духовная радость, которой не приносит ни большая зарплата, ни большая квартира, ни высокая должность, ни свои пожелания, когда они исполняются всегда и во всем.
Человек верующий тем и отличается, что для него воля Божия важнее, чем своя воля. И если одно приходит в конфликт с другим, он приносит в жертву свою волю, свои представления, свои удобства, свой душевный комфорт, свои мечты и планы. В итоге мы получаем больше, чем отдали: Я пришел, – говорит Христос, – чтобы имели жизнь, и имели с избытком (Ин. 10, 10). У Него достаточно силы, чтобы дать нам эту жизнь, – лишь бы мы сами захотели принять ее.

Из книги «Чтобы с нами был Бог»,  Протоиерей Михаил Немнонов.

Источник:  портал «Православие и мир» .

[1] Трофимов А. Старец иеросхимонах Серафим Вырицкий (Василий Николаевич Муравьев, 1866-1949). Издательство братства святителя Алексия, 1999.